Гомер удачно назвал Хиос, предполагаемое место своего рождения, «скалистым». История острова бурная, облик – неповторим, а характер – сильный. Этот большой остров всегда процветал: в Средние века за счёт вывоза мастичной смолы – с 1346 по 1566 годы за этой торговлей надзирали генуэзские правители, а позднее османские владыки, именовавшие Хиос «Сакыз Адасы», то есть «Смоляной остров». После того как остров в 1912 году воссоединился с Грецией, возникло несколько династий судовладельцев, и остров продолжал богатеть, хотя и на другой манер. Мореплавание для хиосцев более чем естественно: в каждой семье хоть кто-то трудится или трудился в торговом флоте.
Содержание статьи
Краткое описание острова Хиос
Самые могущественные династии судовладельцев, местные власти и военные сдерживали туризм до конца 1980-х годов, но мировой кризис судоходства (и значит, и судостроения) и насыщение туризмом прочих, более «продаваемых» островов сломило сопротивление. С тех пор всё больше иностранцев открывает для себя Хиос за пределами его столицы: их чаруют деревни, византийские памятники и приятное дополнение в виде приличных, хотя и удалённых от мира пляжей. Глубинка явно не намерена поддаваться туризму, и тем не менее новые времена сумели придать и ей ощутимый современный акцент, а поскольку среди хиосцев немало таких греков, которые вернулись на родину из США и Канады, то английский язык на Хиосе не в диковину.
К несчастью, за последние два века остров так часто страдал от всяческих бедствий, что это даже представляется несправедливым. Именно на Хиосе Османская империя совершила своё самое бесславное, если не худшее, злодеяние против греческих революционеров, уничтожив в марте 1822 года 30 тысяч хиосцев, ещё большее их количество обратив в рабство или вынудив к изгнанию. В 1881 году уцелевшие островитяне пострадали от разрушительного землетрясения, а в 1980-х годах природные красоты острова поблекли из-за лесных пожаров, истребивших леса, которые и без того прореживались трудами многих поколений корабелов.
Церковь Пирги
Более половины величественных хвойных лесов погибло, отдельные пятачки уцелели лишь на дальнем северо-востоке и в середине острова (хотя усилия по озеленению и восстановлению лесов не остаются бесплодными). В 1988 году на Хиосе приземлились первые чартерные авиарейсы из Северной Европы, возвещая о возможных коренных переменах в жизни острова. Но по сей день остров может принять не более 5 тысяч приезжих, а львиная доля мест приходится на столицу и ближние прибрежные курорты Карфас и Айия-Эрмиони. Но полосу в аэропорту всё-таки в 2004 году удлинили, так что теперь остров может принимать любые реактивные самолёты, хотя до сего дня прямого авиасообщения с другими государствами, в том числе с Англией, не налажено.
Южная часть острова Хиос
Кроме оливковых рощ, на юге острова много мастиковых фисташек (вида Pistacia lentiscus) эти деревья встречаются по всему Эгейскому бассейну, но только на Хиосе пахучую смолу собирают в сравнительно больших объёмах. Веками эта смола применялась в производстве красок, косметики и тягучих шариков, которые жевали, как нынешнюю жевательную резинку. Жевательные шарики поставлялись в гарем султана, где пристрастие к этому «лакомству» приобрело характер чуть ли не наркотической зависимости. То, что турки так свирепо ополчились на хиосцев, в значительной степени объясняется тем, что весеннее восстание 1822 года оставило Стамбул без мастики, а гарем без жевательных шариков.
Благодаря торговле мастикой 20 мастиковых деревень (мастихохорья) держались на плаву с тех времён, когда генуэзцы в XIV и XV веках утвердили свою монополию на редкое вещество, однако крах имперской Турции и развитие нефтехимии покончили со спросом на мастику. Теперь эта субстанция – лишь забавная диковина, но жевать можно (попробуйте подслащённую резинку марки Elma) и пить, кстати, тоже (есть крепкий напиток мастиха). С античных времён мастику применяют фармацевты и медики, а нынешней косметикой, зубными пастами, эликсирами и полосканиями с мастикой торгуют в магазине Mastiha Shop на Эйеу в Хиосе.
В наше время мастиковые деревни живут в основном за счёт продажи мандаринов, абрикосов и оливок. Мастиковые деревни не были разрушены османами в 1822 году в отличие от всех прочих селений на острове, и сохранившаяся архитектура – единственная в своём роде: хотя она и скроена по генуэзским лекалам, но в ней очень чувствуется соседство (пусть через море) Ближнего Востока. Деревни выстраивались в форме четырёхугольника с высокими зданиями по внешнему периметру, внешняя укреплённая граница разрывалась лишь немногими входами в село, и ворота обычно выполнялись в виде довольно длинных крытых коридоров под арочными сводами.
Мастиковые деревни
Самая маленькая мастиковая деревня – Армолья, расположенная в 20 километрах от одноимённого города Хиос, не производит особенно сильного впечатления, но местные жители хранят верность гончарному ремеслу. А вот Пирьи, ещё 5 километров к югу, – самое красочное село, дома испещрены геометрическими узорами ксиста: с домов осторожно снимают слой побелки, обнажая чёрную вулканическую породу под ней, а осенью к гамме добавляются яркие багровые пятна – это сушащиеся на солнце помидоры. Византийская свято-Апостольская церковь Айи Апостоли (график работы непредсказуемый), расположенная под аркадой на северо-восточном углу центральной площади, украшена фресками, написанными намного позже византийской эпохи.
С недавних пор все важные улицы и проулки обзаводятся бутиками и лотками с открытками, что как-то не очень уместно на фоне старинного зодчества. В средневековом центре села есть банкомат, почта и, на центральной площади, кафе и стойки с сувлаки. Олимби, в 7 километрах на запад по автобусному маршруту Армолья-Пирьи, посещают реже, чем другие мастиковые деревни, но это не значит, что ей нечем заинтересовать вас. Если в Пирьи башня-донжон – почти обязательная деталь мастиковой деревни – глядит на осовремененную главную площадь окнами некогда жилых, а теперь пустующих комнат, то в Олимби такая же башня стоит посреди площади, а в её цокольном этаже с одной стороны сельская кофейня, с другой – таверна-бар.
Мрачная одноцветная Места в 4 километрах от Олимби слывёт образцом селений этого рода. Несмотря на то что баров-закусочных и лавочек с бросовым товаром на околицах больше, чем нужно, почти все жители Месты до сих пор живут своими трудами на своей земле. С главной площади, над которой господствует архангельская церковь Таксьярхис (самая большая на острове), во все стороны отходят многочисленные прохладные, тенистые аллеи с туннелями и сооружёнными для защиты от землетрясений контрфорсами.
Почти все улицы заканчиваются тупиками, кроме тех, которые ведут к шести выходам. Только северо-восточный крытый проход до сего дня сохранил свои старинные железные ворота. Комнаты предлагают в полудюжине отреставрированных домов такие хозяева, как Димитрис Пипидис, апартаментами и магазином подарков управляет Анна Флорадис, это более современное жильё. Из двух таверн, расположенных в завидном месте – на главной площади, качество и цены лучше в Mesaionas (Куга Dhespina), где хозяйка услужливее, и комнаты предлагает.
Мастиковый берег и пещера Сикьяс-Олимбон
Ближайшие к Месте хорошие пляжи начинаются сразу же за деревенским портом Лименас-Местон: в 4 километрах – Дидима, двойная бухта с прикрывающим её островком, чуть далее пляж Потами с прохладным одноимённым ручьём, наконец, Айия-Ирини (8 километров) – сама бухта неброская, зато с хорошей таверной. Когда ветер с севера, то во всех этих бухточках поднимаются волны, и прибой выносит на берега разный плавучий мусор. Из Олимби по асфальтированной дороге по знакам вы через 6 километров доберётесь до пещеры Сикьяс-Олимбон, открытой для широкой публики лишь в 2003 году.
Прежде на этом месте была лишь дыра в земле, в которую окрестные селяне скидывали мусор и трупы скота, но после 1985 года спелеологи обследовали пещеру вдоль и поперёк. Образование огромной полости в земле, где температура постоянна – 18 °С, происходило в два этапа 150-50 миллионов лет тому назад. Полость достигает в глубину до 57 метров (экскурсантам доступны только верхние 30 метров). Сталактиты и сталагмиты названы не без выдумки: Китайский лес, Медуза, Трубы органа, и вполне заслуженно, так как что-либо красивее в этом роде вряд ли отыщется во всём Средиземноморье.
А перед спуском в бездну или после возвращения на поверхность земли вы можете пройти по нетронутым местам ещё 1,5 километра, к мысу с монастырём Айия Динами (Святой Сила, то есть Бог, – монастырь, в сущности, троицкий), рядом с которым две бухточки: берег ближней – песчаный, в той, что подальше – песок с гравием, так что ещё и искупаетесь. К двум главным курортам этой части острова ближе всего деревня Пирьи. Ближайший, Эмборьос, в 6 километрах. Это гавань, почти со всех сторон окружённая сушей, в которой есть четыре сносные таверны, а самая передовая из них – Porto Emborios – судите сами, работает почти круглый год, цены честные, десерты домашние, да ещё и дары моря, жареная атерина с луком или мальки морского окуня (не с рыбозавода) к примеру.
На холме к северо-востоку – раскопанный британцами античный Эмборий (Эмборейос), указателей на дороге и вывесок хватает, а в 2004 году городище объявили «археологическим парком», но пока доступ закрыт из-за недостатка средств. Доступнее крестообразная раннехристианская купель: высматривайте указатель в поле, почти у самой воды. Купель ограждена постройкой более позднего времени (она под замком, но там есть решётка, сквозь которую вы увидите почти всё и даже под разными углами).
Чтобы искупаться, двигайтесь по дороге до переполненного автопарка и пляжа Маврос-Ялос (Мавра-Волья), потом продолжайте путь по каменным плитам пешеходной дорожки по мысу до поражающей взгляд галечной косы (часть её занята нудистами) с фиолетово-серыми вулканическими камнями, она называется Фоки, длинная, а вокруг – утёсы и скалы. А захочется песка (и удобств), придётся вам преодолеть ещё 3 километра пути на северо-восток, к Коми, куда можно добраться и из Армольи через Каламоти. Там есть несколько таверн, которые есть шансы застать открытыми, прежде всего Bella Mare и Nostalgia, которые расположились прямо на солнце и снабжают гостей лежаками. Есть ещё кафе-бары и, в сезон, апартаменты внаём – за пешеходной набережной пляжа.
Центральная часть острова Хиос
Та часть острова, что тянется от города Хиоса на запад и юго-запад, вполне сопоставима с хиосским югом по числу исторических памятников, а дороги – хорошие, так что прогулка на запад на своём транспорте проблем не создаст. На дальнем берегу найдётся несколько пляжей, которые, может, и не лучшие на Хиосе, но вполне сносные для того, чтобы окунуться в полдень или вечерком.
Равнина Камбос
Обширная плодородная равнина, покрытая ковром цитрусовых рощ, так и называется Камбос (равнина) и тянется от Хиоса на юго-запад, почти до деревни Халькио. Равнину освоили в XIV веке генуэзцы, и она оставалась пристанищем местной аристократии до 1822 года. Обследовать край на велосипеде или мотоцикле гораздо лучше, чем на машине, потому что паутина узких и скверно размеченных дорожек зачастую приводит вас к дорожке, проходящей между двух высоких, выше головы, стен. Понятно, что заблудиться в таких условиях легче лёгкого, а петлять на автомобиле куда утомительнее, чем на чём-нибудь двухколёсном.
За стенами иногда удаётся (мельком) увидеть разукрашенные старинные особняки из добытого в местных карьерах камня, дворы, мощённые галькой или перемежающимися тёмными и светлыми плитками. Во многих дворах уцелел занавешенный перголой (живой изгородью) пруд для орошения, заполняемый водяным колесом манганос, которое вращал ходящий по кругу осёл с завязанными глазами: до появления электрических насосов такими приспособлениями выкачивали воду из колодцев глубиной до 30 метров. Множество пышных трёхэтажных домов, возведённых в смешанном итало-турецко-греческом стиле, после 1881 года были брошены и понемногу разрушались, но с недавних пор всё больше таких зданий превращают в частные усадьбы или приспосабливают под жильё для приезжих.
Каждый такой приют неповторим и неподражаем, но особым уютом и обслуживанием славны Mavrokordatiko, примерно в 1,5 километрах от аэропорта, с просторными отапливаемыми и отделанными деревом номерами и Arhondiko Perleas посреди обширной цитрусовой рощи с обильными завтраками и джемами из фруктов, выращенных без применения химии и генной инженерии, в своём ресторане. По пути к мастиковым деревням можно подъехать к одному выдающемуся византийскому памятнику, который, правда, уже не в Камбосе. Богородицкая церковь Панайия Крина XIII века, отгороженная от мира садами и лесами, заслуживает того, чтобы до неё добраться, плутая по асфальтированным, но скверно размеченным дорожкам, начав путь от деревни Вавили (9 километров).
Церковь закрыта на безнадёжно затянувшийся ремонт, но заглянув в окно в апсиде, вы получите довольно полное представление о замысловатом внутреннем строении храма и его росписях, благо что освещение достаточное – в барабане двенадцать окон. Все позднесредневековые фрески и часть византийских росписей в нижнем ряду сняты и иногда выставляются в музее Юстиниани в Хиосе. Снаружи каменная кладка перемежается с кирпичной, и уже этот узор стоит тех сил, которые затрачены на путешествие к этой церкви, хотя архитектурную гармонию и размывает добавленный позднее несуразный фонарь на нартексе.
Монастырь Неа Мони
Византийский император Константин Мономах IX заложил в 1042 году монастырь Неа Мони на месте обретения чудотворной иконы, что случилось почти точно в центре острова. Обитель числится в ряду красивейших и значительнейших памятников греческих островов в целом, мозаики наряду с мозаиками Дафни и Осьос Лукас, вообще принадлежат к лучшим образцам искусства того времени, дошедших до нашего времени. Не менее запоминается и окружающий пейзаж – монастырь стоит в лесистых горах, в 15 километрах к западу от порта.
Некогда в обители спасалось до 600 иноков, но во время турецкого нашествия в 1822 году Неа Мони был опустошён, а почти все насельники (в том числе 3,5 тысячи укрывшихся здесь окрестных селян) пали от меча. С тех пор многие постройки остаются в разрушенном состоянии, хотя ЕС недавно выделил солидный грант на реставрацию, благодаря чему монастырь снаружи окутан строительными лесами, но когда их уберут, неведомо.
Землетрясение 1881 года тоже сильно повредило монастырь, а век спустя лесной пожар грозил поглотить всё, что ещё оставалось, и лишь когда вокруг монастыря пронесли крестным ходом главную икону обители, пламя чудесным образом отступило, и пожар стих. Сегодня в монастырской ограде с её необъятной трапезной и цистернами для дождевой воды под высокими сводами обитает лишь пара рабочих из мирян. Сразу же за главными воротами стоит часовня-оссуарий с костями тех, кто встретил здесь свою смерть в 1822 году. Глубокие борозды, оставленные топорами на детских черепах, свидетельствуют о свирепости расправы.
Католикон с куполом на восьмигранном барабане построен по образцу, встречающемуся только на Крите. Фрески во внешнем нарфике изуродованы дырами, оставшимися, как утверждают, от турецких пуль, но мозаики – дело другое. Собственно в нартексе образы хиосских святых втиснуты между фресками «Христос омывает ноги Своим ученикам» и «Предательство Иуды» (к сожалению, изображение поцелуя Иуды затёрто, но Петр вполне узнаваем: он отсекает ухо у слуги первосвященника). Некогда купол был расписан сценами из земного жития Христа, но землетрясение пережили лишь «Крещение», кусочек «Вознесения на Крест», «Снятие с Креста» и образы евангелистов Марка и Иоанна.
Западный берег
Западнее, примерно в 5 километрах от Hеa Мони, на пригорке, с которого виден берег, разбросаны немногочисленные строения – это Авгонима. Название означает «кучка яиц» – имеются в виду яйца в гнезде, с которого только что слезла несушка, и его уместность очевидна всякому, кто глядит на деревню сверху, с ближнего кряжа. С 1980-х годов селение почти полностью восстановлено и используется как летние дачи преуспевшими потомками исконных обитателей села, хотя постоянно в деревне живёт только семь человек. Вернувшаяся из Америки греческая семья держит в особняке с аркадами на главной площади неплохую таверну Pyrgos (круглый год) с простой кухней. Ночлег самого высокого класса предлагает здесь Spitakia – несколько восстановленных домиков, вмещающих до 5 постояльцев, о более современном жилье можно договориться с упомянутым рестораном Pyrgos.
Асфальтированный просёлок ещё через 4 километра к северу упирается в Aнаватос – скопление опустевших домов землистого цвета, едва различимых над фисташковыми садами на вершине возносящегося на 300 метров утёса, на котором они построены. Во время мятежа 1822 года около 400 жителей деревни и беженцев бросились с этого утёса вниз, лишь бы не попасть в руки османских карателей. Этот обрыв и поныне используется самоубийцами. В Анаватосе только двое постоянно присматривающих за деревней жителей, а учитывая отсутствие ночлега внаём, наличие лишь весьма посредственного бара-закусочной и пугающую, призрачную, отягощённую тяжкими воспоминаниями обстановку, лучше уехать отсюда побыстрее, пока не стемнело.
К западу от Авгонимы широкое шоссе после нескольких размашистых виражей, на протяжении 6 километров опускается к морю. Свернув на развилке вправо (на север), вы сначала попадёте на пляж Элинда, издали привлекательный, но вблизи оказывающийся каменистым и унылым и потому, наверное, лучше будет продолжить путь, чтобы выйти к укромным бухтам с песком и гравием на берегах по обе стороны Метохи, лучшие из них – Тигани и облюбованная нудистами Макрья-Аммос. Единственная деревня вблизи – Сидирунда – пристроилась на очаровательном склоне холма и обращена к морю (есть неплохая летняя таверна).
На том же побережье, если двигаться на юго-запад до порта Лименас-Местон, попадаются круглые сторожевые башни, оставшиеся от генуэзцев, которые строили их, чтобы высматривать пиратов. Искупаться вы сможете, свернув влево к бухточке Кастелла (официально: Трахили), где тоже песок и гравий. Лучше защищена от ветра, но и народу больше – Ксеропотамос. Редкое, лишь по будням, автобусное сообщение возобновляется в 9 километрах к югу от развилки у приветливой деревни Лити, на лесистом уступе над морем. Таверны и кофейни в старинном сердце деревни не особенно привлекают приезжих, предпочитающих спуститься на 2 километра под гору, в Паралия-Литиу, где по выходным большой, но сильно утоптанный и продуваемый ветрами пляж притягивает толпы обывателей хиосских городов и селений.
Лучшая из двух соседних и равно дорогих рыбных таверн у этого пляжа – Tria Adherfia. Расположенная примерно в 5 километрах к югу от Лити деревня Весса на дне ущелья – это неспетая песня в отличие от Месты или Пирьи, но, при всей своей открытости, и она достаточно однородна и единообразна. Дома медового цвета образуют обширную сеть из ячеек-клеточек, из которых то тут, то там торчат колокольни. На главной дороге, проходящей через деревню насквозь, в нижнем этаже башни, ютится безымянная кофейня, а «Костас» (иначе: «Фросос»; Kostas (aka Froso’s)) на площади угощает своих гостей превосходными йирос, луканико и сувлаки.
Северная часть острова Хиос
После резни 1822 года северный Хиос так до сих пор и не оправился, а при виде запустения между Питиосом и Волиссосом, оставленного лесными пожарами 1980-х годов, туристы совсем уж падают духом. С начала 1900-х годов северные деревни обезлюдели и пустуют почти круглый год, и автобусы, соответственно, ходят туда очень редко. Примерно треть бывших северян живёт теперь в столице Хиоса, возвращаясь на малую родину лишь на престольные праздники или чтобы приглядеть за остатками личного хозяйства. Другие, переселившиеся в Афины или США, если и заезжают в свои дома, то летом и не дольше, чем на пару-другую недель.
Дорога на Кардамилу
Синие городские автобусы, отправляющиеся из Хиоса на север, идут во Вронтадос, вытянутый прибрежный пригород, где любят селиться мореплаватели. Утверждают, что на этом берегу жил и учил Гомер, и на террасе с автостоянкой, над крошечным рыболовецким портом и галечным пляжем, вам покажут возвышение, якобы служившее ему кафедрой, хотя скорее всего это был античный жертвенник Кибелы. Именно поэтому на многих направляющихся сюда автобусах красуется надпись «Скала Учителя».
Удалённый от города приблизительно на 14 километров приморский хуторок Пандукьос привлекает народ классной, хотя и дорогой таверной Kourtesis, у залива, у самой воды – бывают, кстати, омары. Но по-настоящему желание остановиться на обочине восточной прибрежной дороги у вас, скорее всего, вызовет Лангада, что в 2,5 километрах за Пандукьосом, хотя стоящего пляжа поблизости и не обнаружится. Посёлок у гавани привлекателен и сам по себе, а рядом ещё и выход из глубокой теснины, за заливом – хвойный лесок, а за ним – Турция. Попав сюда к вечеру, вы подгадаете к дарам моря, которые подают в лучшей из трёх соседних таверн на набережной: Tou Kopelou, или, как её чаще называют, Stelios.
Сразу же за Лангадой широкий просёлок идёт вглубь острова и в гору и через 5 километров приводит в Питиос – оазис на горном перевале, над которым возвышается круглая крепость. Сюда, и часто издалека, тянется небезразличный к еде народ, дабы почтить святилище местной кухни Makellos (конец июня – начало сентября ежедневно ланч/обед; прочее время года только вечера пятница-воскресенье) на юго-западной околице села. А ещё через 4 километра вы уткнётесь в развилку, откуда легко и скоро попадёте на запад острова.
Кардамила и окрестности
Дорожное движение сохраняет интенсивность до селений Ано-Кардамила и Като-Кардамила, до второго от столицы города – 37 километров. Расположенные на противоположных краях плодородной равнины, окаймлённой торами, они поначалу радуют глаз как желанное отдохновение от созерцания голых скал, пусть и воспетых Гомером. Като, то есть «нижняя», хотя село более известно под названием Мармаро, покрупнее – второй город острова – с банком, почтой и бензозаправкой. Для гостей он мало привлекателен (есть, правда, здания в стиле неоклассицизма), да и порт, немилосердно избиваемый ветром мельтеми, весьма загружен.
Удобства для туристов крайне скудны, приятное и яркое исключение – гостиница Kdrdamyla: просторные, с вентиляторами номера, а также несколько анфилад – и те же хозяева, что и у отеля Kyma в Хиосе. При отеле – единственный галечный пляж на берегу залива, а в гостиничном ресторане можно рассчитывать на ланч (июль и август), что стоит знать, даже если вы проездом. Внимания заслуживают и такие самостоятельные таверны, как Ouzeri Barba Yannis (круглый год) возле портовой администрации и более новая Thalasses – высококлассная, но не очень дорогая.
Чтобы искупаться, ради гравия на берегу залива у подножия оазиса лучше отправиться на запад, где в 5 километрах расположен Нагос, там конечная остановка автобуса (ходит только летом). Роскошная зелень подпитывается ключами, бьющими из своего рода грота на изгибе дороги, над которым нависают высоченные скалы. Название – искажённое слово «наос» (храм) – напоминает о стоявшем близ источников храме Посейдона, все зримые следы которого погубили долгие столетия садоводства, хищнической охоты за древностями и упорядоченных с 1912 года раскопок.
Подальше от берега купаться хорошо, правда, вода холодновата, обе приморские таверны – ниже среднего (есть несколько получше в сторону от моря, за родниками), немного доматья. Единственная возможность обрести уединение, особенно в июле или августе, – удалиться ещё на 1 километр к западу, в Йоссонас. Пляж там куда длиннее, но ветренее, каменистее и безо всяких удобств.
Городок Волиссос и окрестности
Чтобы попасть в Волиссос по самой прямой дороге, надо проехать из Хиоса 42 километра (но путь длиной 44 километра, через Авгониму, куда легче). Волиссос был прежде торговым селом, куда в базарный день съезжались жители из десятка ближних горных деревень. Его старинные каменные дома и теперь живописно расположены вокруг ветхой византийской крепости на вершине горы, башни которой в своё (более позднее) время укрепляли генуэзцы. Поначалу Волиссос производит гнетущее впечатление: почти все 250 постоянных жителей (по большей части пожилых селян) переселились в дома поновее вокруг главной площади, но если немного потерпеть, то чем дальше, тем всё кажется лучше.
Здешние тихие и мирные обычаи обречены на скорое исчезновение: верхняя часть села уже поражена горячкой поспешной реставрации, и надо признать, вкус мастеров обычно выше всех похвал – соответственно и цены на отремонтированную недвижимость взлетают в стратосферу. Вокруг площади вы найдёте почту, банкомат и тройку посредственных таверн. Пара АЗС удалена от села на 2,5 километра и только одна заправка неподалёку. Если вы зависите от общественного транспорта, имейте в виду и вариант с ночёвкой, потому что автобус заглядывает сюда только по воскресеньям, завозя желающих заглянуть на день и уехать, и ещё три раза по будням, вскоре после полудня (если только вы не согласитесь на рейс в 4:30 утра).
Но не расстраивайтесь, в округе – лучшие пляжи и кое-что из самых интересных предложений жилья на всём Хиосе. Самые хорошие и проверенные пристанища – в немногих отреставрированных постройках, в частности, в 16 старинных домах в окрестностях Пиргос селит: Volissos Travel. В распоряжении постояльцев – их обычно размещают по двое – террасы и полностью оборудованные кухни, воздух кондиционируется, а спальные помосты поддерживаются стволами деревьев необычной формы (это потому что хозяйка – Стелла – по образованию скульптор).
У Волиссоса есть порт Лимнья (говорят и Лимья) в 2 километрах к югу, но рейсы паромов и каиков в Псару отменены. Самая лучшая таверна в порту – Zikos (круглый год) на дальнем конце набережной: хороший гриль и превосходный домашний салат с высушенными на солнце помидорами, при случае и дары моря. И от Лимньи рукой подать до баснословных пляжей. Пройдя – или проехав – 1,5 километра по мысу на юго-восток, вы увидите нескончаемый, на первый взгляд, песчано-галечный пляж Манагрос – спешите, уже спорят насчёт сооружения здесь крупного курорта.
Более укромная песчаная Лефкатья расположена в 10 минутах ходьбы по цементной подъездной дороге, извивающейся по мысу к северу от гавани. Удобства сводятся к сезонному бару-закусочной на песке и апартаментам, хозяин которых, Иоаннис Зорбас, красиво разместил жильё в саду, у асфальтированного шоссе из Волиссоса. Шоссе идёт на Лимнос (не путайте с Лимньей), эта ещё одна защищённая от ветров бухта отстоит от Лефкатьи на 400 метров к востоку. Из двух таверн здесь лучше кормят в Taverna Iy Limnos: рыба с гриля и фирменные блюда, к примеру кокорас красато (петух в вине). Аккуратные апартаменты Latini Apartments украшены множеством каменных террас.
На местные открытки любят помещать виды Айия-Маркелла, что в 5 километрах к северо-западу от Лимноса: за длинным пляжем – монастырь святого покровителя Хиоса (праздник 22 июля), но обитель особенного интереса для иностранцев не представляет, и в гостевые кельи селят только паломников. Зато в подражание евангельскому эпизоду с изгнанием торгующих из Храма, внутри монастырской ограды продают лишь религиозные предметы, а всяческие пластмассовые поделки будут навязывать вам лишь на подходе к обители.
Грунтовая дорога за монастырём пригодна для любого транспорта при минимальной осмотрительности, и она вывезет вас на дорогу с покрытием, проходящую над северо-восточным побережьем. Повернув влево, вы доедете до отдалённой деревни Айия-Гала, известной пещерным храмовым комплексом, встроенным в высокие скалы над потоком в нижней части села. Знаки с надписью Panayia Ayiogaloisena указывают на дорожку, пересекающую поток, но чтобы попасть в грот с церквями, вам надо найти человека с ключом от грота (спросите в центральной кофейни), а потом спуститься по ступеням у эвкалипта.
Из двух церквей в пещере – она стала частью туристического бизнеса, и, надо думать, разрешения на посещения грота будут вскоре формализованы – больше та, что ближе ко входу, построена она в XV веке, но выглядит новее, поскольку в 1993 году претерпела капитальную реставрацию. Но увидев немыслимо витиеватый темблон (иконостас) в дальней, меньшей и более древней церкви вы забудете всё остальное, тем более что фрески сильно закопчены за исключением чудесно таинственной и печальной Богородицы, самой скорбной во всём христианском мире, с Младенцем на руках.
Острова-спутники Хиоса (Псара и Инусе)
На обоих малых островах имеется по посёлку, по обособленному монастырю и по нескольку пляжей, но оба удивительно не похожи друг на друга и, разумеется, на своего огромного соседа. На Инусе, который ближе и мельче, в сезон ежедневно ходит катер из Хиоса. Сообщение с Псарой по морю сильно зависит от погоды (теоретически почти ежедневно есть рейс из Хиоса, а также несколько паромов субсидируемых властями линий в неделю), но пожалуй, она слишком далека для того, чтобы отправиться туда днём на несколько часов.
Островок Псара
На острове родился герой революционной войны адмирал Канарис, а в 1820-е годы Псара, располагавшая третьим в Греции торговым флотом, предоставила его в распоряжение борцов за независимость. И дорого заплатила за это. Разъярённые сверх меры турки в 1824 году высадили на острове неисчислимое войско, раздавившее сопротивление. Около трёх тысяч островитян улизнули на крошечных челнах и спаслись – их подобрали моряки французского флота, но большая часть населения отступила к пороховым погребам на пригорке, а затем осаждённые взорвали боеприпасы вместе с собой, не пожелав сдаться врагу.
Сегодня этот печальный, бесплодно голый клочок суши вполне оправдывает своё имя (по-гречески: «серость») – Псара так и не оправилась от несчастья, погубившего её народ и покончившего с её благополучием. Турки сожгли всё пощаженные взрывом строения, сады и вообще всё, что только могло гореть, и теперь на Псаре – официально – проживает чуть больше 400 островитян. Если за последние годы и зарождались надежды на лучшее, то только в 1980-х годах, когда живущие во Франции потомки Канариса предложили программу возвращения острова к жизни и появился греческий коллектив, который должен был осуществлять этот замысел.
Удалось улучшить порт, снабжение электричеством и чистой водой и открыть среднюю школу, побочный итог – устойчивые культурные связи с Францией, не увеличившие, однако, число посещающих Псару туристов. Путь на Псару – испытание нешуточное: паром, регулярно уходящий на остров из города Хиос тратит до 4 часов на преодоление 57 морских миль (105 километров), и море почти всегда бурное. Хотя в протянувшемся на восток селении над гаванью немного построек, сооружённых ранее XX века, встречающее сходящих на берег диковинное нагромождение церковных и светских зданий почему-то радует взгляд и душу.
В облике ощущается что-то неуловимо южное, вы словно бы на Кикладах или Южных Спорадах, а ни одна из странноватых церквей не похожа на другую. Если придётся заночевать, так выбирайте между полудюжиной совсем уж простеньких комнатушек и тройкой более изысканных вариантов – это студио Psara и апартаменты Restalia, оба заведения довольно невзрачны, но с балконами и кухнями. Третий вариант – ксенонас ЭОТ, государственное турагентство разместило эту гостиницу в бывшей, правда, отреставрированной, тюрьме. Таверны, почта, пекарня и магазин завершают список доступных благ, полноценного банка нет.
Кафедральный собор (остров Псара)
Пляжи на острове приличные, и становятся лучше по пути из порта на северо-восток. Быстро миновав Като-Ялос, Кацуни и Лазаретто с электростанцией на обочине, вы через 15 минут выйдете к пляжу Лакка, что значит «лощина» или «канава» – название, видимо, подразумевает скалистые формации с канавками и выемками, в которых вы сможете спрятаться от сильных ветров, которые часто дуют на этом берегу, а у берега царит мёртвая зыбь.
Лимнос, расположенный в 25 минутах ходьбы от порта по прибрежной тропе, велик и заманчив, но без единой приличной таверны, как, впрочем, и любой другой пляж острова. Единственное, что ещё можно предпринять на Псаре – это поход на север острова, тропа туда, кстати, мощёная и ведёт к Успенскому монастырю Кимисис. Обитель в 1970-е годы осталась без насельников и оживает лишь на первой неделе августа, когда почитаемый монастырский образ проносят крёстным ходом из обители в посёлок и обратно вечером накануне 5 августа.
Островок Инусе
Инусе тоже обитаем – постоянно на нем живёт около 300 человек, вдвое с лишним меньше, чем до войны, но его история совсем не та, что у Псары. Поколение за поколением этот островок среднего размера, который и обживать-то начали лишь в 1750 году перебравшиеся с Хиоса пастухи, поставлял Эгейскому морю всё новые и новые фамилии судовладельцев, и многие входили в ряд богатейших родов в стране: здесь рождались все эти Ливаносы, Лемосы, Патерасы, и на острове не найти площади или улицы, которая бы не носила имя того или иного из крупных кланов.
Понятно, откуда на в общем-то сонном островке берутся огромные виллы и почему летом сюда заходят яхты. Мало того, трудами многих судовладельческих магнатов создан музей мореплавания, расположенный близ набережной, а на западном её конце на деньги тех же больших шишек в большом мореходном училище учатся будущие моряки торгового флота. В сезон по воскресеньям, чтобы совершить вылазку с Хиоса на Инусе в течение суток, достаточно сесть на местный паром Inousses II: почти во все будние дни это судно прибывает на Инусе в 13:00 или 15:00, а отправляется обратно на Хиос в 8:00 на следующий день.
Если же туристический сезон кончился (или ещё на начался), путешествие обойдётся дороже: на Хиосе предлагают экскурсии, запрашивая вдвое больше, чем за регулярный паром. Гавань как будто сторожат – хотя она и без того на диво хорошо защищена – два островка с церквушками, оба – частные владения. Посёлок Инусе на диво велик, дома цепляются за склоны холмов, окружающих лощину. Хотя по всему свету идёт слава о несметных богатствах городка, выглядит он непритязательно: в домах с местными особенностями заметны чёрточки неброского неоклассицизма.
Единственная, но комфортабельная и недавно отремонтированная гостиница Thalassoporos находится на главной дорожке восточного склона холма, но лицензионных доматъя нет. С ресторанами дела обстоят плохо, поесть почти негде, разве что в простой таверне Pateronisso, хорошо заметной у начала причала. Каждый сезон у мореходного училища пытают счастья считанные незамысловатые узери. Кафе-бары, такие как Naftikos Omilos, поддерживают какую-никакую ночную жизнь. Возле музея вы найдёте почту и банк.
Всё прочее на этом безмятежном острове, по крайней мере на его южном склоне, поражает пышностью зелени и радует ухоженностью. Родников на Инусе нет, так что воду, как пресную, так и солоноватую, берут из колодцев, есть и водохранилище. Море у прикрытого от ветров южного берега необычайно чистое и спокойное, пляжи на выбор – Зепага, Билали и Кастро в 5, 20 и 30 минут ходьбы на запад из порта соответственно. Более замкнутый Фуркеро (или Фаркеро) – в 25 минут ходьбы на восток: сначала по цементной дорожке, кончающейся у прибрежной часовенки, потом по тропе, мимо хвойного леса и через кряж. Но как и на Псаре, никаких (во всяком случае, постоянных) удобств на пляжах нет.
Дорога на запад кончается у довольно жутковатого Благовещенского монастыря Эвангелизму, сооружённого на средства одной из ветвей этого богатого, благочестивого и многолюдного рода Патерасов. Внутри покоятся мощи Ирини Патерас, отец которой Паганос Патерас тяжело болел, и любящая дочь стала горячо молиться о том, чтобы ей было суждено умереть вместо отца. Её молитвы были услышаны, и в начале 1960-х годов девушка умерла, а впоследствии была канонизирована. Отец, переживший набожную дочь на несколько лет, тоже погребён в этой обители. Да и игуменья, которая ныне настоятельствует над 20 инокинями, постригшаяся в монахини вдова, в миру носила имя госпожи Патерас. В монастыре принимают только женщин, а случайные посещения досужей публики и вовсе не приветствуются.
